Арт-дуэт Gray Cake (Александр Сереченко и Катя Пряник) работает в области медиаискусства, сочетая культурную традицию с новыми технологиями. Журналист Артур Гранд поговорил с художниками о взаимодействии нью-медиа и науки, хайпе вокруг ИИ, необходимости демократизации технологий — а также о том, что снится машинам.
Медиаискусство часто заходит на территорию науки. У вас тоже есть такие работы, например, «Ропот», которая исследует взаимодействие света и звука с мембранами клеток растений. Многие «физики и лирики» находятся в странном противостоянии друг с другом, но, кажется, нью медиаарт убеждает в том, что союз науки и искусства может быть плодотворным. Как вы выбираете научные темы для своих проектов? Являются ли ученые соавторами работ или они выступают в качестве экспертов/консультантов?
Если мы берем в пример работу «Ропот», то стоит рассказать историю, без которой эта работа не получилась бы. Мы знали из научной литературы, что растения реагируют на свет как на некий «раздражитель». Чтобы провести такой опыт, необходимо специальное оборудование, одно из них — клетка Фарадея. Мы задумали этот проект, но не понимали, где найти ученого, обладающего этим оборудованием и знанием, как провести эксперимент. И однажды Катя случайно разговорилась на улице с мужчиной, вот реально случайно! И рассказала ему эту идею. И он ответил: у меня есть друг-ученый! Держи его контакт! Катя пришла с ним пообщаться, рассказала о проекте, и он, будучи руководителем лаборатории, воодушевленно согласился провести этот опыт, для утоления собственного интереса.
Так вот, ученые и художники — прекрасный дуэт, способный творить чудеса и объяснять очень сложные вещи художественным языком. С одной стороны это популяризация науки, с другой, в контексте нашего проекта «Ропот» — высказывание о возможности говорить с растениями, или, спекулятивно, перевести их сигналы на человеческие звуки. Конечно же, ученые — соавторы работ.
А как мы выбираем темы для своих проектов? А они сами собой возникают. Мы смотрим на мир вокруг — он нас интересует. Мы задаем вопросы и ищем ответы в поле художественного высказывания. Наука занимается сложными и необъятными конструкциями, и прицельно смотрит на объект и предмет исследования, а искусство обладает внутренней свободой делать с этим объектом что угодно. Когда эти два мира встречаются, они порождают что-то третье, совершенно волшебное, между наукой и искусством.
В некоторых работах вы сталкиваете машины и сновидения.
Сны ассоциируются с чем-то потаенным, бессознательным, мистическим. Кажется, что самый большой страх человека в отношении машин заключается в том, они могут существовать вне формул/рацио и обладать чем-то вроде бессознательного. Какие у вас наблюдения от взаимодействия машинного интеллекта и сновидений и опасаетесь ли вы того, что андроидам могут сниться электроовцы?
В 2021 году Катя писала магистерскую диссертацию, в которой большая часть была посвящена вопросу существования бессознательного у ИИ. Сейчас, кажется, эта тема уже приелась. Однако, если смотреть на обучающие базы данных, мы можем предположить, что генерируемое (изображение, звук, видео, текст и т.д.) это не что-то невероятно новое и доселе неизвестное, а это сублимация данных обучающих наборов. Тем самым, мы предполагаем, что ИИ может служить «зеркалом» современного человека, обученным и основанным на данных человеческого производства. У нас есть работа 2021 года — «Сны машины», в ней мы работали с научной базой данной снов, описанных в тексте. Их было около 24 000. На их основе ИИ придумал новые сюжеты снов, и далее мы превратили эти сны в видео. Получается, что андроидам снятся электроовцы.
Но в целом, для понимания того, что снится машине, мы не очень хорошо понимаем, что такое состояние «бодрствования» для нее. Существуют ли в ее мире такие понятия?
Новые технологии находятся сейчас в руках большого бизнеса/технокорпораций и по сути обращены против демократии и большинства людей в мире. Поэтому, например, многие левые скептически к ним относятся. При этом очевидно, что быть технофобом в наши дни – проигрышная позиция. Какие стратегии могут предложить медиахудожники для того, чтобы технологии служили не элитам, а низовым горизонтальным инициативам?
Скептицизм по отношению к технологиям вполне логичен и объясним: на протяжении веков технологии становились основным инструментом доминирования одной группы людей над другой. Иногда даже не инструментом, а всего лишь причиной, но этого хватило для негативной ассоциации. Просто не стоит выкидывать позитивные стороны появления технологий, которые мы привыкли воспринимать за данность.
Создать данность – большая и интересная задача для художника. Смелые, свободные, готовые на иронию, спекуляцию, вызов, абсурд. Что они могут предложить? Ломать технологии, когда-то созданные энтузиастами, а теперь апроприированные корпорациями. Что нужно делать? Возвращать технологии простым людям.
Саша, я видел твой лайв в Ереване, во время которого ты сочетал живую импровизацию (игру на саксофоне) с нейросетями. Если бы ты просто играл на инструменте, то что в его звучании тебе не хватало бы? Почему для тебя важно пропустить звук саксофона через нейросети?
Интересно, что звук именно саксофона я через нейросети тогда не пропускал. Это был голос — неумелый битбокс, который нейросеть обогатила звучанием барабанной установки. Жульничество ради эстетики. Многие музыканты страдают от невозможности воплотить в реальном звучании то, что они представляют у себя в голове, и использование нейросети для расширения возможностей собственного голоса — это вариант частичного решения этой проблемы. Звуковой экзоскелет.
ИИ является одним из самых обсуждаемых явлений в современном мире. Вызывает споры его существование практически по всех сферах – юридической, экологической, этической, политической итд. Как вы относитесь к ИИ – это величайший технологический прорыв со времен появления интернета или хайп? Это только инструмент или нечто большее?
Конечно же, это технологический прорыв. Прорыв без хайпа почти никогда не происходит. И происходит он вот прямо сейчас, когда мы пишем эти буквы. Чем он обернется? Хороший вопрос. Надолго ли это? Мы думаем, безвозвратно. Будет ли расти разрыв между простыми людьми и крупными корпорациями? Несомненно, но этот темп зависит в том числе от нас. Пока мы можем пользоваться инструментами ИИ, взламывать их и создавать что-то нетривиальное — надо это делать. Как минимум, это весело.
Какие книги/фильмы/издания о новых технологиях и медиаискусстве вы порекомендуете?
«Археология медиа: о «глубоком времени» аудиовизуальных технологий» Зигфрида Цилински. «Измерять и навязывать. Социальная история искусственного интеллекта» Маттео Пасквинелли. «Artificial Intelligence and Psychoanalysis: A New Alliance» Шерри Теркл. «Machine behaviour» – статья в журнале Nature. У Льва Мановича можно все читать. «Конец индивидуума» Гаспара Кёнига.
Какие медиахудожники вам близки, за чьим творчеством следите?
Нам близки по духу, например, Александр Бренер, группа ДВР, “Куда бегут собаки”. А за художниками, работающими с ИИ мы следим, но выделить будет очень трудно. Ну, пусть это будут — David Young, Jake Elwes, Dries Depoorter, Вадим Эпштейн, Cory Arcangel, Михаил Максимов, Francis Alys и Memo Akten.
Над каким проектом сейчас работаете?
Мы работаем над проектом «AI Winter / The Road». Статичная камера фиксирует вид из окна поезда, движущегося по заснеженной Транссибирской магистрали — длиннейшей железнодорожной линии в России и мире. Этот зимний пейзаж с его меланхолической красотой и разрухой рифмуется с метафорой «зимы искусственного интеллекта» — периода технологического кризиса развития нейросетей.
Центральным элементом проекта становится текст, сгенерированный нейросетевой моделью, подражающей стилю классической русской литературы. Алгоритм, словно «смотрящий» в окно, создает многослойное повествование, где одно пространство описывается через разнообразие отражений русского языка. Этот метод органично соотносит работу с традицией российского концептуального искусства, где текст часто становится ключевым инструментом осмысления пространства и времени.