27 октября – день рождения Роберта Фалька, художника, без которого невозможно понять историю русской живописи XX века. Его называли «тихим бубновым валетом», «русским Сезанном» и «мостом между Москвой и Парижем».
Он никогда не искал зрителя – и именно поэтому остался художником, которого зритель ищет сам. Его картины не говорят, они слушают. А в мире, где все стремятся быть услышанными, именно это – высшая форма искусства.
От одеяла кухарки до «Бубнового валета»
Будущий художник родился в Москве в 1886 году в семье образованных горожан: отец – юрист и шахматист, мать – дочь прибалтийского немца. В детстве маленький Роберт открывал для себя красоту не в музеях, а на кухне – в лоскутном одеяле и цветной занавеске, в наклейках на старом сундуке. Позже он скажет, что именно там впервые почувствовал, что такое живопись.
Роберт Фальк долго колебался между музыкой и живописью. Он готовился к поступлению в консерваторию, но однажды ему подарили мольберт – и жизнь изменилась. Поступление в Московское училище живописи, ваяния и зодчества стало началом его большого пути. Среди его учителей были Валентин Серов и Константин Коровин, среди однокурсников – Машков, Лентулов, Куприн, Кончаловский. Вместе они вскоре создадут легендарное объединение «Бубновый валет» – символ русского художественного бунта.
В 1910-х он – участник самых дерзких художественных выставок. Молодые художники шокируют публику, ломают каноны, кричат цветом. Но сам Фальк в этой буре почти молчалив. Его картины не кричат, а дышат. Он ищет не форму протеста, а правду цвета и света.
Критики называли его «тихим валетом» – за внутреннюю сосредоточенность и отсутствие позы. Но именно в этой тишине рождалась сила. Его «Красная мебель», «Обнажённая в кресле», «Церковь в лиловом» – не просто эксперименты авангардиста, а проникновенные наблюдения за тем, как краска становится чувством.
Учитель, которому было тяжело быть учителем
После революции он десять лет преподавал во ВХУТЕМАСе — кузнице нового искусства. Он стал деканом живописного факультета, воспитал поколение художников, но сам признавался: «Административная работа убивает живопись». Его студенты – от Семёна Чуйкова до будущих мастеров советской школы вспоминали, что Фальк учил не технике, а честности перед холстом.
И всё же он мечтал только об одном – писать. Именно в эти годы он отказывается от радикального авангарда, возвращаясь к классикам: Тициану, Рембрандту, Веласкесу. Но главным для него навсегда остаётся Сезанн – художник, у которого Фальк учился чувствовать мир как структуру света.
Париж: десять лет света и одиночества
В 1928 году Фальк уезжает во Францию. Париж встречает его прохладно: он выставляется в Салоне Тюильри и Осеннем салоне, но картины продаются плохо. Зато именно здесь он находит то, что ищет всю жизнь, – жемчужный парижский свет, отражённый в его серо-голубых пейзажах и натюрмортах.
К числу работ созданных в парижский период, относятся «Остановка автобуса. Рабочий квартал Парижа», «Осенний пейзаж» и «Тропинка в лесу. Окрестности Парижа».
В своей автобиографии писал о своём впечатлении от столицы: «Париж — это не город, а целая страна. Кварталы Парижа — это отдельные города, часто совсем не похожие ничем друг на друга».
Он пишет Рембрандта изнутри: мягко, с состраданием к теням. В Экс-ан-Провансе он пишет: «Здесь всё наполнено Сезанном». Его искусство становится почти философией – тихим разговором о времени, которое уходит.
Но в конце 1930-х над Европой сгущаются тучи. Антисемитизм, тревожные предчувствия войны, усталость от эмигрантской жизни, и художник решает вернуться домой. В 1937 году он вновь в Москве.
Его спасает дружба с лётчиком Андреем Юмашевым, героем Советского Союза. Благодаря ему художник получает мастерскую в доме Перцова и избегает репрессий. Он снова пишет: натюрморты, портреты, пейзажи. Но выставки – редкость, признание – далёкое эхо.
Во время войны Роберт Фальк оказывается в эвакуации – сначала в Башкирии, затем в Самарканде. Болезни, утраты, смерть сына на фронте… Но он продолжает работать. Его самаркандские акварели – одна из вершин позднего Фалька: прозрачные, наполненные жарким воздухом и бесконечной нежностью к миру.
Мастерская как вселенная
После войны он живёт замкнуто, почти в изоляции. Его мастерская в доме Перцова превращается в мифическое место: туда приходят молодые художники, писатели, музыканты. Там можно было увидеть Святослава Рихтера, Илью Эренбурга, Жана-Поля Сартра.
Он говорил мало, но писал – не останавливаясь. Каждое лето проводил под Москвой, вставая в пять утра и уходя с мольбертом в поля. «Каждый сантиметр холста должен быть драгоценным», – повторял он. Его поздние картины – это сдержанная радость бытия, без позы и горечи.
Сегодня Фалька называют мостом между русским авангардом и европейской живописью, а также между классикой и нонконформизмом. Его влияние чувствуют Булатов, Вейсберг, Рабин, но не в стилистике – в духе. Он учил не подражанию, а свободе: работать, когда тебя не принимают, искать красоту, когда вокруг шумят лозунги.
«Последнюю работу Фальк написал за год до смерти. Это автопортрет «В красной феске». Это как бы итог жизни, полной тревоги, печали, страданий человека трудной, но не сломавшей его судьбы», –
Ангелина Щекин-Кротова, «Лирические комментарии к Выставке Роберта Рафаиловича Фалька»
Он умер в 1958 году, за несколько месяцев до своей последней выставки, которую так мечтал увидеть. И всё же успел – в глазах тех, кто стоял в зале и плакал, прощаясь с художником, сумевшим превратить тишину в живопись.
.